Как быть, если прокурор просит отменить приговор?
Верховный суд рассказал, когда может быть отменен приговор по уголовным делам
В обзоре судебной практики, опубликованным Верховным судом, сказано, что в случае изготовления протокола судебного заседания по частям, каждая его часть, как и весь протокол в целом, должна быть подписана председательствующим и секретарем. Отсутствие в уголовном деле надлежаще оформленного протокола может повлечь отмену приговора.
В качестве примера ВС разобрал дело в отношении некого Ц., протокол по делу которого состоял из нескольких частей. Первую часть составил секретарь К., затем секретарь В., а последнюю — опять К. Отмечается, что в судебных заседаниях были допрошены свидетели и исследованы доказательства по делу, положенные в основу приговора, по которому Ц. был осужден по ч. 1 ст. 228 УК.
Коллегия по уголовным делам ВС, рассмотрев кассационную жалобу, приговор отменила, так как части протокола не были подписаны секретарями, которые их составляли, и председательствующим. Полнота и правильность изложения хода судебного заседания и исследования доказательств, указал ВС, надлежаще не заверены. Таким образом, отсутствие протокола в том виде, в каком он должен быть оформлен и содержать необходимые реквизиты в соответствии с требованиями УПК, свидетельствует о несоблюдении судом обязательной к исполнению процедуры фиксации уголовного процесса, что ставит под сомнение законность и обоснованность вынесенного приговора (дело № 46-УД 17-3).
У сторон защиты и обвинения должны быть равные права
ВС также указал, что оправдательный приговор, постановленный на основании вердикта присяжных, может быть отменен по представлению прокурора либо по жалобе потерпевшего при наличии таких существенных нарушений уголовно- процессуального закона, которые ограничили право на представление доказательств, в частности, право стороны обвинения на допрос свидетеля.
Б. был осужден по приговору суда, вынесенному с участием присяжных по ч. 3 ст. 30, пп. «а», «б» ч. 2 ст. 158 и п. «а» ч. 3 ст. 158 УК (покушение на кражу). Он же оправдан по обвинению в совершении преступления по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК (убийство), за непричастностью к его совершению. В апелляционном представлении прокурор просил приговор отменить и направить дело на новое рассмотрение, так как суд ограничил сторону обвинения в представлении доказательств, отказав в допросе свидетеля под псевдонимом «И», что повлияло на необоснованное оправдание Б. за убийство и переквалификацию его действий с разбоя на кражу. Отменить приговор просила и потерпевшая Г.
Коллегия по уголовным делам ВС отменила приговор в части осуждения Б. по п. «а» 84 ч. 3 ст. 158 УК и оправдания по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 105 УК, а уголовное дело передала на новое разбирательство в тот же суд иным составом со стадии отбора кандидатов в присяжные. ВС указал, что показания свидетеля «И» приведены в обвинительном заключении как доказательство стороны обвинения, которая просила вызвать его и допросить в суде. Однако суд в этом отказал, так как «его показания не относятся к существу предъявленного Б. обвинения». При этом, как отметил ВС, из показаний свидетеля видно, что показания имеют непосредственное отношение к существу предъявленного Б. обвинения.
Таким образом, отказ в допросе свидетеля повлек ограничение права стороны обвинения на представление доказательств, что является существенным нарушением уголовно-процессуального закона. При новом рассмотрении суду надлежит создать участникам процесса со стороны как защиты, так и обвинения необходимые условия для осуществления предусмотренных законом прав, указала уголовная коллегия ВС (дело № 30-АПУ17-1СП).
Кто заплатит за работу адвоката?
Если подозреваемый или обвиняемый заявил об отказе от защитника, но отказ не был удовлетворен и адвокат участвовал в уголовном деле по назначению, то расходы на оплату труда защитника возмещаются за счет средств федерального бюджета, указал ВС.
В качестве примера ВС привел дело, когда по определению судебной коллегии по уголовным делам ВС адвокатам А. и В. было выплачено вознаграждение за осуществление защиты осужденных М. и Ч. в суде апелляционной инстанции соответственно в размере 21 600 и 25 200 руб. из средств федерального бюджета. А процессуальные издержки в размере указанных сумм были взысканы в доход бюджета с осужденных, которые потом подали жалобу с просьбой отменить это определение, так как от услуг адвокатов они отказались.
Президиум ВС исключил из определений указания о взыскании с осужденных процессуальных издержек, указав, так как осужденные отказались от услуг защитников при рассмотрении уголовного дела в апелляции, однако их отказ не был удовлетворен и адвокаты участвовали при рассмотрении дела по назначению суда, на осужденных не может быть возложена обязанность по возмещению расходов, связанных с оплатой труда защитников (дело № 96-П16).
Суд должен обосновать назначение дополнительного наказания
ВС также указал, что если установленное в санкции статьи дополнительное наказание в виде штрафа или ограничения свободы не является обязательным, то суд в описательно-мотивировочной части приговора должен привести основания их назначения.
В пример ВС привел дело некого К., который по разным статьям (по ч. 3 ст. 33, п. «в» ч. 4 ст. 162, ч. 3 ст. 33, п. «з» ч. 2 ст. 105, ч. 2 ст. 222 УК) был приговорен в общей сложности к 18 годам лишения свободы со штрафом в размере 500 000 руб., и дополнительно к ограничению свободы сроком на 2 года. Ему также запретили изменять место жительства или пребывания без согласия специализированного госоргана, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы. Кроме того, К. запретили выезжать за пределы территории Подольска Московской области, его обязали являться в специализированный государственный орган для регистрации четыре раза в месяц. Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам ВС приговор оставлен без изменения.
Однако Президиум ВС отменил штраф и дополнительное ограничение свободы, указав, назначение таких дополнительных наказаний не является обязательным, их применение возможно по усмотрению суда, который в описательно-мотивировочной части приговора это решение не мотивировал. Кроме того, Президиум ВС исключил указание на запрет К. выезжать за пределы территории Подольска, поскольку исходя из положений ч. 3 ст. 471 УИК наименование муниципального образования определяется той уголовно-исправительной инспекцией, в которой осужденный должен будет встать на учет после отбывания лишения свободы (дело № 191-П16)
Ознакомиться с текстом Обзора можно здесь.
Прокуратура просит отменить приговор: присяжные узнали о пытках
С июля 2018 года, когда районным судам разрешили рассматривать дела с участием присяжных заседателей, из 11 приговоров 6 – оправдательные (в делах, которые рассматривают профессиональные судьи, 99,64% обвинительных приговоров). Один из этих случаев – дело Георгия Шевченко, которого обвиняли в убийстве. Впрочем, присяжным, по мнению прокуратуры, нельзя было знать о пытках, которые применялись к подозреваемому, а оправдательный приговор нужно отменить. Радио Свобода разбиралось в кухне фальсификаций в Нижегородском ОВД и Лефортовском СК Москвы.
Рано утром 31 января 2018 года 47-летний москвич Георгий Шевченко поехал на электричке в Коломну: он занимался демонтажем зданий, а в Коломне – заказчики. По приезде его задержали сотрудники полиции, а через пару часов приехали оперативники ОМВД по Нижегородскому району г. Москвы. «Спрашиваю их [по дороге]: «Вы хоть объясните», – рассказывает Шевченко. – Они говорят: «Ты в Домодедовском районе бывал? Мы тебе совет даём: вспоминай, где ты потерял свою карту Сбербанка. Просто там убит человек, и возле него нашли твою карту».
В ОВД выяснилось, что ещё в июле 2017-го на ул. Рогожский Посёлок в Москве девятью ножевыми ударами был убит 28-летний бездомный Александр Сухоребриков (родом из Самары, отучился на сварщика, уехал в Москву, родным врал, что работает на стройке, сам же выпивал и побирался). Очевидцы убийства рассказали, что 26 июля другой бездомный по имени Андрей просил Сухоребрикова угостить его выпивкой, тот отказывал, тогда Андрей обиделся, ушёл, вернулся с ножом и зарезал Сухоребрикова. Рядом с трупом якобы нашли карточку Сбербанка, которую Шевченко и правда потерял, но особо не искал, потому что денег на ней всё равно не было. Впрочем, по его словам, на указанной улице он никогда не бывал, хотя и работал в том районе. Георгий был уверен, что органы разберутся, однако заместитель начальника полиции по оперативной работе Нижегородского ОВД Андрей Мешков встретил его руганью: «Пошли, ублюдок», представив ему и первую свидетельницу – бездомную Екатерину Ефимову. Она была сильно пьяна и сразу узнала в Шевченко убийцу Сухоребрикова, правда, продолжала называть его Андреем. “А её все опера знали, – вспоминает Георгий, – спрашивали её: “Кать, водки хочешь?” Мне потом сказали, что Мешков с ней кучу народу пересажал”.
Песенка спета
Сознаваться в убийстве Шевченко всё-таки не хотел. “Сейчас приедут опера с Петровки, они такие беспредельники, что ты подпишешь всё”, – сказал ему Мешков. Так и вышло, правда опера были не с Петровки, а свои: на протоколе явки с повинной и первого допроса стоит подпись оперуполномоченного Нижегородского ОВД Дениса Гайфуллина. Как рассказывает Шевченко, именно Гайфуллин, надев резиновые перчатки, пытал его в кабинете Мешкова: посадил на стул без спинки, надел на голову мусорный пакет и бил его по голове толстой книгой с триколором на обложке – то ли сводом законов, то ли ещё чем. «Я начинаю задыхаться, пытаюсь прокусить пакет, они смеются: «Пальцы не суй, укусит». Мешков орёт: «Смотрите, чтобы не обосрался, в прошлый раз обосрался тут у меня, вонь была на весь кабинет», – вспоминает Шевченко. Допрос продолжался часа три, Шевченко несколько раз терял сознание, однажды упал и разбил коленку, это зафиксировали при поступлении в ИВС. Не выдержав пытки, Георгий согласился подписать всё, что от него требовали, Мешков тут же начал играть в доброго полицейского, пообещал, что дадут ему максимум года три за превышение самообороны (судили его по ст. 105 «Убийство»), и напоил водкой – просто залил ему в рот несколько стаканов. Поздно вечером его свозили на место преступления и объяснили, как себя вести на следственном эксперименте. Пугали, что если что пойдёт не по плану, его ожидает всё, что было в ОВД, и даже больше, включая «палку в жопу», «яйца между дверей» и «пресс-хату». Впрочем, Шевченко с утра ничего не ел, был пьян от водки и мало что запомнил. Ночь он провёл пристёгнутый к батарее напротив кабинета Мешкова, официально его задержали только 1 февраля.
До окончания постановочного следственного эксперимента Шевченко не давали связаться с родными, ему казалось, что сопротивляться бесполезно, и он подписывал все протоколы не глядя. Назначенный адвокат Александр Герасин, по словам Шевченко, только спросил: «Деньги есть?» На отрицательный ответ сказал: «Ну, тогда твоя песенка спета». Лишь в мае 2018-го Шевченко отказался от своих показаний и начал строчить жалобы в прокуратуру. Впрочем, проверку по фактам пыток проводил тот же следователь Лефортовского межрайонного следственного отдела СК лейтенант юстиции Сергей Коннов, который расследовал и убийство. Нарушений в действиях сотрудников Нижегородского ОВД он не нашёл.
Официально бомж
Исходя из материалов дела, ещё в августе 2017-го Шевченко опознали очевидцы убийства, впрочем, опознавали по фотографиям 10-летней давности из его разыскного дела (он отсидел 8 месяцев за кражу в 2008 году – попытался украсть кошелёк из сумочки посетительницы «Макдоналдса»). По словам Шевченко, впоследствии фото в материалах переклеили на более свежие. Его тут же объявили в розыск, но пять месяцев не могли найти, хотя ещё августе он получил загранпаспорт, а в ноябре его оштрафовали за мелкое хулиганство (в его деле вообще с десяток протоколов об административных правонарушениях за распитие спиртных напитков и курение в неположенных местах, сам он утверждает, что его не штрафовали ни разу). Дело для него осложнялось тем, что у него не было прописки: он приехал в Москву в 1994-м из Ташкента, женился, в начале 2000-х развёлся, прописался в “резиновую” квартиру, но пока сидел за кражу, его выписали, так что во всех материалах он проходит как “бомж”. Сам он уверяет, что у него была работа и жильё, но никто из родных, заказчиков или рабочих его бригады допрошен не был. Его сын, тоже Георгий, даже ходил на заседания суда, однако ни назначенный адвокат, ни тем более судья не пожелали его допросить. Радио Свобода Георгий рассказал, что с отцом общался редко, о жизни его знал мало, но на бездомного он похож не был.
Загрузка...
